ЦВЕТНЫЕ СНЫ ХУДОЖНИКА КУТУЕВА

Художник Андрей Васильевич Кутуев работает во всех жанрах. Правда портрет любит меньше других. Считает, что не очень удается ему этот жанр. Хотя полтора десятка лет проработал в портретном цехе художественного фонда, считает, что это не только не пошло ему на пользу, а даже помешало. Потому что работа была не творческая, нужно было писать портреты передовиков по фотографиям. А он привык работать с натуры. Более всего Кутуеву удается пейзаж. Он любит писать природу. Поэтому, видимо, и не прижился в городе. Все время мечтал уехать в деревню. Пречистенка, откуда он родом, далековата. А тут поехал по делам в Подгороднюю Покровку. И восхитился: какая местность – степь, речка. Пошел в школу устраиваться на работу. Директор его принял с распростертыми объятиями. Еще бы – уроки черчения и рисования в сельской школе будет вести профессиональный художник!

Но Кутуеву этого было мало. И он организовал изостудию, в которую ездят заниматься даже ребятишки из города. Многие его воспитанники стали профессиональными художниками, окончили Оренбургское художественное училище, некоторые живут и работают в Ленинграде (Андрей Васильевич до сих пор так называет Санкт-Петербург). Вместе со своими учениками он сделал для школы большую картину – копию с известного полотна художника Верещагина «Тургенев. Бежин луг». Портрет написал сам, а пейзаж –

девчонки-подмастерья.

Есть у Андрея Васильевича помимо живописного дара и педагогического таланта еще одно замечательное качество: он умеет видеть красоту в обыкновенном. Картины, написанные им в окрестностях села необычайно красивы. Не уступают в цветовой насыщенности экзотическим полинезийским пасторалям Гогена. Подгородняя Покровка, какой ее видит художник Кутуев, красива в любое время дня и года – будь то сумерки, облачный денек, зима, весна или грибная осенняя пора. Ни за что не скажешь, что покровские пейзажи написаны человеком, который собирается отметить свое 90-летие – с таким пылом и любовью может смотреть на мир только молодой, жадный до открытий взгляд. Как радостно, что зрелый художник не утратил «жара души»!

А ведь за его плечами – суровый жизненный путь. Андрей Васильевич Кутуев – фронтовик. Участник боевых сражений на Курской дуге. Был тяжело ранен. И все годы после войны рана не давала о себе забывать. Но удивительное дело, он почти не пишет военных сюжетов.

– У меня есть несколько набросков, но то, что я пережил, мне кажется, настолько страшно, что не хочется об этом вспоминать, – говорит Андрей Васильевич. – Лучше, наверное, писать что-то радостное. Вот у меня есть затейка – написать о художественной самодеятельности. Мне так это нравится: закулисная суета, взволнованность перед выступлением, нарядные костюмы. Интересная получится сценка. У меня, между прочим, дипломная работа была тоже про артистов, вернее про то, как таджичка поступает в консерваторию.

Почему таджичка? Потому что Андрей Васильевич учился в Таджикистане, в Сталинабадском художественном училище. Поступил, правда, в Пензенское, но решил, что ему, 20-летнему пареньку, после тяжелого ранения в живот одному в чужом городе не продержаться. На помощь родителей, которые работали в колхозе, в тяжелые послевоенные годы рассчитывать не приходилось. Поэтому отправился в Сталинабад, к крестной. Она хоть и жила небогато, но крестника приютила. Он сдал экзамены в местное училище, которое с отличием и окончил.

Рисовал Кутуев с детских лет. Сколько себя помнит, перерисовывал картинки из книжек и из журнала «Колхозник», который выписывал его отец. На фронте было не до творчества. А вот в 1945 году, когда после ранения служил в Ленинграде адъютантом у командира батальона, вновь начал рисовать. Увольнительную давали часто. Эрмитаж и Русский музей еще были закрыты, знаменитый Медный всадник и Ленин на броневике возле Финляндского вокзала еще были завалены мешками с песком. Но все равно пареньку из деревни Пречистенка посмотреть было на что.

Однажды, гуляя по Невскому проспекту, набрел на мастерскую художников. Увидел в окно мольберт, краски и большую картину «Александр Невский». Робея, спустился в подвал. «Что, солдатик, надобно?» – спросили хозяева подвала. «Да вот зашел посмотреть», – ответил тот. «Занимаетесь рисованием?» «Очень люблю рисовать». «Ну и приходите к нам», – проявили величайшее дружелюбие ленинградцы. Он несколько раз потом бывал в этой мастерской. Новые знакомые дали ему кисти, краски, сказали, где можно разжиться картоном. С их легкой руки он и начал писать красками. Очень хотелось показать свои труды профессиональным художникам, но побоялся. Вдруг, говорит, сказали бы, что я бездарный, это меня убило бы. Сомневаться сомневался, но занятия живописью все же не оставил. И после войны решил стать живописцем.

Да, войну Андрей Васильевич не пишет. Но все прекрасно помнит. Особенно часто вспоминается разведка боем. Просто разведка – это когда боец идет тайно, чтобы его не заметили. А разведка боем – это когда ты идешь открыто, вызывая на себя огонь, для того чтобы рассекретить огневые точки противника. И до той поры, пока не вспыхнет зеленая ракета, – сигнал, что пора возвращаться, разведчик идет под шквальным огнем противника. Обычно в такую разведку идет взвод – 36 человек, а возвращаются пять-шесть. На его глазах – восемнадцатилетнего парнишки – погибло столько товарищей! Вспоминает, как однажды пошел в разведку с земляком Геннадием Поповым. Когда начался огонь, они потихоньку переговаривались. А потом, когда на небе вспыхнула ракета, Андрей окликнул друга: уходим. Тот молчит. Подполз к нему, а у него полная каска крови.

Иногда Андрею Васильевичу снятся сны о войне, о погибших товарищах. Он просыпается и не может уснуть. Природа – то, что может вернуть ему радость жизни. Любимое время года – весна. Поэтому у него много весенних пейзажей. Нравится состояние, когда солнце в закате. В эти часы происходит некое волшебство. Вот белая стена перед глазами. И вдруг на нее попадает вечерний луч солнца, и стена кажется розовой. Ни один закат не похож на другой, считает Андрей Васильевич. Очень влекут его пасмурные дни, в которых разлиты тишина, печаль, покой. И буйный ветер он тоже любит. Иногда работа, которую задумал, ему снится. Просыпаясь, сразу же спешит к холсту. Пишет каждый день. Без этого не может. Когда что-то не получается, ломает в сердцах кисти, соскребает краску до основания и начинает снова. И так до тех пор, пока не ответит сам себе на вопрос: зачем я пишу эту работу, что я хочу сказать людям?

ВОЙНА И МИР КОНСТАНТИНА КУЗЕНОВА

Константину Сергеевичу Кузенову 89 лет, но выглядит он много моложе своего возраста – и с неизменно приветливой улыбкой на лице. Удивительно светлый человек!

И картины у него такие же светлые, даже посвященные «суровым тем годам». Такова работа «Проводы» из триптиха «Военное время». Залитое солнцем поле, мать благословляет иконой сына, уходящего на фронт. Совсем еще мальчишку! Ему и самому было 17 лет, когда он пошел на войну.

Когда началась война, Константин учился в школе. Ребята постарше уходили на фронт, а он завидовал. Потом ушел отец, следом – старший брат. В 1943 году дошла очередь и до него. Отправили в учебную бригаду пулеметчиков, где готовили младших командиров. Через полгода, в мае 1944-го, высадили под Киевом, где наши части стояли в обороне. А после обороны началось наступление.

Настоящее боевое крещение он получил при форсировании Буга. Смастерили плоты. Его пулеметный расчет и еще два таких же поплыли самыми первыми. Страха перед водой у бойца Кузенова не было, плавать он умел. Сложность была в том, что противоположный берег был очень крутым. Надо было на него взобраться вместе с боевым другом пулеметом. Но Бог дал – благополучно миновали переправу. А тут враг пошел в контр-атаку. Немцы шли на необстрелянных молодых бойцов с автоматами наперевес, стремясь сбросить их в реку. Но красноармейцы не дрогнули, с честью отбив психологически выверенный натиск неприятеля. Через некоторое время фашисты предприняли еще одну попытку контратаки. Но тут уже с переправы подоспело подкрепление. И пулеметчики пошли вперед, выгоняя немцев из их укреплений.

Короткая передышка. Наступила пора пообедать. Война войной, а обед, как говорится, по расписанию. Раздали бойцам банки с американской соевой кашей, и тут началась стрельба... с нашего берега. Артиллеристы еще не знали, что красноармейцы уже находятся в расположении противника. Много ребят тогда полегло, вспоминает Константин Сергеевич. Горько вспоминать об этом. Война – дело коварное и кровавое. А его, видимо, сберегло материнское благословение. Правда, пули его не миновали, дважды был ранен.

Но до Берлина дошел. А потом еще шесть лет после окончания войны служил в армии. И не где-нибудь, а на Чукотке. В общей сложности Константин Кузенов служил девять лет. Все, что он видел за свою многотрудную жизнь, все, что пережил, легло в основу его творчества. Дань военной теме – серия графических работ «Оренбургские герои» о подвигах наших земляков – Героев Советского Союза. Но нашлось в его творчестве и место лирике. И немалое! Какой нежностью и любовью наполнены написанные им пейзажи малой родины, портрет жены, с которой он много лет идет по жизни рука об руку. Не боится Константин Сергеевич касаться и проблем нынешней жизни. Причем не только на полотне. Он активно работает в совете ветеранов Дзержинского района, совете старейшин Оренбурга. Общественная работа не мешает его творческому процессу. Он каждый день чуть свет встает к мольберту, являя собой замечательный пример не только человеческого, но и творческого долголетия.