Обаяние истинного искусства

К 190-летию со дня рождения первого оренбургского профессионального художника А.Ф. Чернышёва (1824-1863)

Современники и последующие теоретики русского изобразительного искусства традиционно причисляют его творчество к жанровой и пейзажной живописи. Картины и рисунки Алексея Чернышёва отмечены художественной достоверностью в отображении особенностей столичного и провинциального быта России середины ХIХ века. Немалая часть его творений посвящена Оренбургской губернии: после нескольких месяцев, проведенных на родине, в творческом активе художника появилась графическая серия с видами города и его окрестностей, зарисовками этнографических типажей и сцен из жизни народов степного края, цикл карандашных портретов губернатора В.А. Перовского и членов его семейства.

Выдающийся музыкальный и художественный критик, историк искусства, этнограф и публицист В.В. Стасов, говоря о творческих достижениях своего ровесника, характеризует его как «истинный и симпатичный талант, полный юмора, наблюдательности и истинного чувства».

Итак, будучи живописцем, рисовальщиком, портретистом, пейзажистом, Алексей Чернышёв, тем не менее, вошел в историю как мастер бытового жанра. Его имя внесено во многие справочники и энциклопедии по искусству, где зафиксированы и основные данные из жизни и творчеств художника. Наиболее полные биографические сведения о нашем земляке собрала Галина Ельшевская, известный российский исследователь-искусствовед, автор многих книг и статей о русской живописи. Одна из ее публикаций легла в основу материала, предлагаемого читателям нашего журнала.  

Алексей Филиппович Чернышёв родился 13 марта 1824 года в семье военного писаря, до шестнадцати лет числился кантонистом Оренбургского отдельного корпуса. У мальчика рано проявилась фамильная способность к рисованию и черчению: сыновья и внуки Чернышёвых продолжили службу при военно-топографическом отделе в должности топографов, переплетчиков, литографов или специализированных военных художников.

Художественные успехи юного воспитанника заметил директор Неплюевского военного училища Г.Ф. Генс. Но самое активное участие в судьбе будущего академика живописи принял Оренбургский военный губернатор В.А. Перовский, который взял его под свою опеку. Весной 1840 года 16-летний Чернышёв не без содействия своего сановного покровителя был исключен из батальона военных кантонистов «по слабости здоровья», чтобы поступить в Академию художеств. Перовский взял на себя содержание студента на весь период учебы, следил за его успехами.

Стараниями губернатора молодой художник был приближен к императорскому двору, обучал царских детей рисованию, а затем составил несколько альбомов с изображением членов венценосной семьи и ближайшего окружения. Его художественное наследие того периода, в которое включено более 300 рисунков, множество портретно-жанровых зарисовок с изображением семейных групп в различных бытовых интерьерах или на природе, ныне хранятся в Государственном Русском музее.

Русскую живопись середины XIX века принято представлять как некое безвременье. «Промежуточное десятилетие» заполнено творчеством художников размытых жанров, в которых традиции школы Венецианова сталкиваются с эпигонством под Брюллова, а федотовские открытия тиражируются в духе «малых голландцев». Как пишет Г.В. Ельшевская, «Страсть к бытописательству, еще не найдя опоры в обличительных идеях, реализует себя в журнальной графике…»

Весь этот разноречивый перечень художественных тенденций сумел вобрать и воплотить в своей живописи Чернышёв, которого долгое время причисляли к художникам «второго ряда»: когда-то он был популярен, но постепенно забыт, причем незаслуженно, уверена автор исследования, поскольку наш земляк оставил в наследство потомкам искусство высокого качества: «Он интересен своей характерностью. Кажется, будто ему удалось, подобно зеркалу, отразить все разнообразные тенденции времени».

Потребовалось счастливое стечение обстоятельств, чтобы юноша из малообеспеченной семьи, пробующий свои силы в рисовании, обратил на себя внимание правителя обширной губернии. Чтобы сановный чиновник способствовал отъезду способного протеже в Петербург, помог ему сориентироваться в столице и приобрести связи, необходимые для будущей творческой карьеры, свел начинающего художника с А.Р. Томиловым – знатоком и собирателем художественной коллекции, умного ценителя (автора трактата «Мысли по живописи») и друга крупнейших русских мастеров кисти.  Привычными гостями его дома в Петербурге и усадьбы в Успенском бывали О.А. Кипренский, А.Г. Венецианов, В.Л. Боровиковский, И.К. Айвазовский, Л.Ф. Лагорио и другие. Для Чернышёва близость к томиловскому кружку имела, кроме всего прочего, и конкретные последствия: благодаря этому знакомству в 1841 году он попал в ученики к Венецианову. Уже через год на выставку Академии художеств им были представлены две работы, выполненные под руководством учителя – «Пейзаж» и «Перспектива крестьянского двора».

Венецианов оказал на молодого живописца из далекой провинции первое серьезное влияние. Способный ученик быстро овладел мастерством, создавая в духе школы перспективные виды и крестьянские жанры. В 1843 году творческий наставник представляет своего подопечного В.И. Григоровичу, секретарю Общества поощрения художников и конференц-секретарю Академии. По ходатайству Григоровича в 1846 году Чернышёв был принят в Академию.

Картины, удостоенные академических наград, принадлежат уже сложившемуся художнику: в них нет и следа старательного ученичества. За полотно «Отъезд» («Прощание уезжающего офицера со своим семейством», 1850 г.) автор получил малую золотую медаль. Однако эта работа далеко отстоит от эстетики, культивируемой в венециановском кругу, где жанровая концепция имела отчетливо выраженный созерцательный характер. Здесь же многофигурная композиция, умело скомпонованная по группам, обладает всеми признаками сюжетного действия – в ней очевиден подробный и занимательный живописный рассказ.

Следующая картина, заслужившая большую золотую медаль, – «Благословение невесты» (1851 г.) прямо указывает на творчество родоначальника критического реализма в русской живописи Павла Федотова. А вот написанные в те же годы городские жанровые работы («Рынок в Петербурге», «Уличные музыканты») вполне отвечали бытописательским устремлениям «натуральной школы»: в них проявилась меткость, наблюдательность, композиционная слаженность. В своих картинах Чернышев не анализировал глубоко современную ему действительность, не выносил ей приговора. Но его правдивое искусство все равно является документом эпохи, раскрывает какую-то сторону общественной жизни России середины XIX века. 

«Шарманщик» – одна из лучших работ Алексея Филипповича Чернышева. Картина словно является иллюстрацией к «Петербургским шарманщикам» Григоровича. Вспомним, с какой симпатией рисует писатель одного из этих непременных участников столичных ярмарок и увеселений: «Звуки то заунывные, то веселые вырываются из инструмента, оглашая улицу, между тем как взоры хозяина внимательно устремлены на окна домов; он прислушивается к малейшему крику, зову, и едва встречает приветливый взгляд, как тотчас ставит свою шарманку и начинает играть лучшую пьесу своего репертуара». Героя картины Чернышева тесным кольцом обступила любопытствующая публика. В толпе особенно выделяется фигура мальчика-подмастерья. Он увлечен созерцанием жалкой обезьянки в ярком мундире, сидящей на шарманке, и не замечает, что тарелка его вот-вот опрокинется – и тогда мальчика ждет, быть может, жестокий нагоняй от хозяина... 

Федотовская активность повествования здесь почти исчезает, вместо нее преобладает созерцательность, имеющая венециановские истоки. Эти картины, полные поэзии, – лучшее, что создано художником, считает искусствовед. Живой интерес к быту переходит в живое чувство, с которым увидены персонажи городских окраин, бродячие музыканты, разносчики, трубочисты и мастеровые. Романтическая доза, присутствующая в мироощущении живописца (ведь поэтический реализм, который на различном сюжетном материале утверждали оба его учителя, вырос непосредственно из романтизма), сообщает этим скромным холстам обаяние истинного искусства. Не случайно «Шарманщик», литография которого была воспроизведена в «Русском художественном листке» В.Ф. Тимма, принес Чернышёву популярность: современники признавали картину за «верх истины, натуры и достоинства выполнения».

Факт сотрудничества с Василием Федоровичем Тиммом свидетельствует и о репутации Чернышёва: издатель «Русского художественного листка» – одного из самых популярных журналов той поры, будучи живописцем и графиком, академиком, создателем батальных и жанровых сцен, стремился привлечь в свой журнал лучших рисовальщиков России.

В 1853 году, получив от Академии пенсион, Алексей Филиппович отправился в Италию, где пробыл семь лет. Итальянский период – последний в его творческой биографии. Трудно было в это время русскому художнику воспринять итальянские красоты, не ассоциируя их с шедеврами Карла Брюллова. Как считают искусствоведы, Чернышёв не избежал общей участи эпигонства: его дар оказался более восприимчивым, нежели самобытным. Хотя за одну из итальянских картин – «Нормандские рыбаки» – ему было присвоено звание академика, все они были мастерски выполненными подражаниями, типичными для академического салона.

Из Италии Чернышёв вернулся с болезнью глаз и прогрессирующим недугом, который привел его в лечебницу для душевнобольных, а затем и к преждевременной смерти. Но в истории искусства Чернышёв остался творцом жанровой живописи, в которой главенствует русский быт, согретый лирическим чувством.

… Русский художник Алексей Филиппович Чернышев прожил недолгую жизнь. Несколько картин, рисунки – вот все, что он успел создать. Может быть, в этих работах даже не успел полностью раскрыться его «истинный и симпатичный талант, полный – по словам В. В. Стасова – юмора, наблюдательности и правдивого чувства».