Информация о том, что российский историк и писатель Николай Карамзин родился в Оренбургской губернии, а именно на территории нынешнего Бузулукского района в селе Преображенка (изначально Михайловка, Карамзиха), появилась 2 апреля. Некоторые сочли ее первоапрельской шуткой, поскольку официально считается, что местом рождения Карамзина является Симбирская губерния. Но автор этого открытия научный сотрудник Лаборатории исторического степеведения Института степи Уральского отделения РАН, кандидат исторических наук оренбурженка Елена Мишанина не склонна шутить на эту тему. Неопровержимость факта оренбургского происхождения Николая Карамзина она доказала, основываясь на документах. Спор о том, где родился Николай Карамзин, возник, если не после его смерти, то перед 100-летним юбилеем. И длился более 150 лет. И вот, наконец, поставлена точка.
- Заниматься Карамзиными я начала давно – в начале 1990-х, - рассказывает Елена Владимировна. - Еще когда собирала материал об оренбургских дворянах – Аксаковых, Рычковых, Осоргиных, Неклюдовых, Нагаткиных, Карамзиных. Оренбургское поместное дворянство стало темой моей диссертации. Позднее решила выяснить для себя – где же все-таки родился Карамзин? Мне захотелось беспристрастно, как исследователю, разобраться в обеих версиях. И я стала искать источники. Литературы оказалось немного. Практически вся она была написана к 100-летию со дня рождения Карамзина – в середине XIX века.
- А до вас кто-нибудь пытался прояснить картину?
- В разные годы исследователи пытались положить конец спорам. И каждый внес свой вклад. В XIX веке эта тема стала предметом исследования Петра Пекарского. Уроженец Уфы, он какое-то время работал в Оренбурге. Потом уехал в Петербург, стал академиком. Прожил, к сожалению, недолгую жизнь: умер от холеры. Так вот он написал к 100-летию Карамзина статью, собрав свидетельства родственников и знакомых, о том, что Николай Михайлович родился в Оренбургской губернии. Но не смог доказать, что деревня, в которой тот родился, существовала в то время. Не нашел документы. Несколько лет назад этой проблемой занялся Сергей Колычев, бузулукский краевед, кандидат исторических наук. Он тоже отстаивает «оренбургскую» версию, приводя новые сведения в ее пользу.
- Как же вам удалось внести ясность в этот спорный вопрос?
- В моей жизни было столько интересных моментов, связанных с Карамзиным, что впору задуматься о том, что все это произошло не случайно. Ну, например, монография «Генеалогические разведки» Александра Сиверса. В книге представлено более десятка оренбургских и самарских дворянских фамилий. В том числе Карамзины. И вот недавно перечитывая ее в очередной раз, в главе о Карамзиных, я наткнулась на документ «Особое свидетельство от дворян», датированный 1808 годом, в котором написано, что Николай Михайлович и Федор Михайлович Карамзины являются братьями. Его подписали пять свидетелей. Такое свидетельство было необходимо Федору Карамзину для того, чтобы подтвердить свое древнее дворянское происхождение. Я стала искать сведения о тех, кто подписал документ. Все они оказались оренбургскими, а не симбирскими чиновниками. И какого уровня! Губернский прокурор, межевой прокурор, судья уголовного суда, судья совестного суда. Но это не все. Они еще оказались помещиками, которые владели имениями в нескольких верстах от Преображенки – родового гнезда Карамзиных в Оренбургской губернии, да и по возрасту были братьям ровесниками или чуть старше. Этот документ поставил крест на симбирской версии. Получается, пять человек в этом документе фактически подтвердили оренбургское происхождение братьев Карамзиных. В Симбирске же ни чиновники, ни соседи не могли этого сделать, так как Михаил Егорович Карамзин переехал в Карамзино (Знаменское) с детьми после смерти жены. Следовательно, свидетели в Симбирской провинции не могли помнить братьев с рождения, как не могли доказать, что они были детьми одних родителей, так как не знали этого достоверно. Если прибавить к обнаруженным мной пяти свидетелям еще пять человек родственников и соседей, подтвердивших оренбургское происхождение историографа, которых привел в своей статье «О месте рождения Н.М. Карамзина» Петр Пекарский, то свидетельство десяти человек и родного брата Александра – это очень серьезные аргументы в пользу «оренбургской» версии.
- А почему родство подтверждается свидетельскими показаниями? Разве не сохранились записи в церковной книге?
- Потому, что вскоре после рождения Карамзина началась Пугачевская война. И дом в Михайловке, и документы сгорели. При отсутствии документов о рождении в соответствии с законодательством Российской Империи, знавшие семью, детей на протяжении длительного времени могли засвидетельствовать их родство. Поэтому братья доказывали родство свидетелями.
- Но ведь для окончательного вывода надо было еще найти свидетельство о том, что село, в котором Карамзин родился, на ту пору существовало. То, чего не хватило Пекарскому…
- Село существовало до рождения Николая Михайловича как минимум лет десять. Это выяснилось, когда в 2010 году Институт степи готовил к 300-летию Петра Рычкова переиздание его «Топографии Оренбургской». Этот труд писался, как комментарий к атласу Оренбургской губернии Ивана Красильникова. Когда мы готовили к печати карты, созданные в 1755 году, я обратила внимание на участок возле Бузулукской крепости. И увидела, что там значится деревня Карамзина (ныне село Преображенка Бузулукского района). Так появился аргумент, которого не хватило Пекарскому.
- А Вы бывали в тех местах?
- Конечно. И неоднократно. Начиная с 90-х годов, мы все основные дворянские усадьбы объехали, сфотографировали, описали. Эти описания включены в мою монографию об оренбургском поместном дворянстве, которая должна скоро выйти. Усадебные постройки очень сильно пострадали в советские времена. И от карамзинских усадеб, конечно, сохранилось немного. В той же самой Преображенке можно найти только место, где стоял дом, находился господский сад. Правда, сохранилась каменная церковь. До революции в селе было два храма. Я думаю, Николай Михайлович их видел. И вообще хорошо знал эти места. Он бывал в Преображенке и после того, как переехал в Москву, а затем и в Петербург: здесь жил его младший брат Федор. Доподлинно известно, что он приезжал погостить у брата после войны 1812 года. Один из пленных французов, который жил под Преображенкой, писал об этом в своих записках, находясь под большим впечатлением от встречи с известным русским историком.
Если говорить о других усадьбах Карамзиных, в Полибино, например, находится уникальный бор, который посадил внучатый племянник знаменитого историографа Александр Николаевич Карамзин. Дом и церковь не сохранились, но остались могилы, надгробия. Уцелел усадебный ландшафт, над созданием которого трудился Александр Николаевич. Он не только писал научные труды о лесоразведении, но и сажал леса в степи Бугурусланского уезда. И, как видим, вполне удачно. Занимался также изучением птиц, животных, климата. Опубликовал фундаментальные труды об этом.
- А есть ли в Оренбургской области хоть одна усадьба, которую пощадили люди и время?
- В нетронутом виде сохранился один единственный усадебный дом – в селе Пилюгино Бугурусланского района. И только потому, что в нем в 1919 году располагался штаб дивизии Чапаева. Это была усадьба князей Волконских. Евгения Петровна Волконская - последняя владелица Пилюгино умерла в Риме в 1924 году. Вообще усадьбы у нас очень интересные. На слуху фамилии Аксаковых, Рычковых, Карамзиных, Державиных, Тимашевых. А на самом деле их гораздо больше. Вот, например, в Северном районе есть усадьбы родителей Дмитрия Борисовича Мертваго - писателя, государственного и общественного деятеля XVIII века, крестного отца Сергея Тимофеевича Аксакова.
- А какая из усадеб была самой выдающейся?
- По архитектуре – Ташла Тимашевых. Это был настоящий дворец - с парком, фонтанами, каменными конюшнями. С церковью, в которой были фамильные склепы. Выделялась также усадьба Рычковых в Северном районе - трехэтажный каменный дом, более десятка каменных построек, сохранившихся до нашего времени. В остальных усадьбах дома были либо деревянные, либо обложенные кирпичом. Помещики жили просто - выращивали хлеб, разводили скот.
- Елена Владимировна, вы работаете в Лаборатории исторического степеведения. Какое отношение имеет тема дворянства и Карамзина в частности к Вашей работе?
- Степь – очень широкое понятие. Она имеет свою историю. В разное время ее заселяли разные народы – как кочевые, так и оседлые. До XVIII века степь не знала плуга. Кто привнес сюда земледелие? В первую очередь, дворяне, которые переводили крепостных крестьян, одновременно принимая участие в освоении края. Участники Оренбургской экспедиции, кстати, тоже были представителями благородного сословия – Иван Кирилов, Василий Татищев и сотни других. В их числе отец Карамзина – Михаил Егорович. Да и кто, как не дворяне были первыми учеными, изучившими и описавшими Оренбургский край? Так что дворянство очень хорошо вписывается в «степную» тему.
- Интересно, а у Карамзина встречаются описания оренбургских пейзажей?
- Об Оренбургском крае он написал совсем немного. В одном письме к брату упоминает, как семья переезжала из Оренбурга в Симбирск в начале зимы, что в памяти у него остались «заволжские метели и вьюги». Некоторые исследователи пытались отождествить его литературные произведения с фактами биографии. И приводили в качестве доказательства неоконченную повесть «Рыцарь нашего времени». Я читала, но на самом деле там очень мало автобиографичного. Думаю, что это сентиментальные фантазии.
- А «Историю государства Российского» вы читали?
- Я историк. Мы изучали «Историю государства Российского» в институте в обязательном порядке. Но в своих трудах я никогда на нее не ссылалась. Карамзин успел довести «Историю» до Смутного времени, издав 12 томов. А исследуемый мною период – XVIII-начало XX веков. Современники его «Историей» зачитывались. Даже светские дамы ждали появления каждого тома. Это был исторический бестселлер. Николай Карамзин открыл историю России для широкой публики, по словам Пушкина, как Колумб - Америку. В этом его величие и значение. До него никто таких обобщающих трудов не создавал. Довести свое повествование до современности ему помешала смерть, которая стала следствием простуды, полученной 14 декабря 1825 года, когда Карамзин наблюдал события на Сенатской площади.
- Удивительно разносторонний человек! Будучи историографом, Николай Михайлович считается родоначальником русского сентиментализма…
- Он успел стать родоначальником везде – и в истории, и в литературе. Кроме того, усовершенствовал русский язык, приблизив его к современному. А буква «ё» - это тоже его изобретение. Знал в совершенстве несколько языков. Был замечательным переводчиком.
- У Карамзина остались потомки?
- Их достаточно много. У него было десять детей, но пятеро внуков родились только от дочери Екатерины Мещерской. От них эта линия и продолжается. Потомки Н.М. Карамзина живут и в России, и за границей. А фамилия сохранилась в оренбургско-самарской ветви от его братьев. Карамзины есть в Петербурге, Новосибирске. Я с ними общаюсь, переписываюсь. Была знакома с его незаконнорожденной внучкой. Однажды знакомая рассказала мне, что в Бугуруслане жила и работала в НГДУ «Бугурусланнефть» внучка Карамзина - Клавдия Константиновна Колоскова, которая потом уехала в Самару к детям. Я нашла ее через стол справок. Ей было уже хорошо за 80 (умерла в 2003 году, когда ей было 93 года). У меня была фотография Александра Николаевича Карамзина. Когда я увидела эту женщину, никаких сомнений не было – одно лицо с предком. Но она ничего не хотела рассказывать. Только твердила: «Я ничего не знаю, вы что-то путаете, этого не может быть». Но когда я, молча, положила фотографию на стол, она была потрясена: в их семье не сохранилось ни одного снимка дедушки. Клавдия Константиновна стала рассказывать, мне оставалось лишь записывать. Когда я начинала заниматься дворянской темой, об этом еще многие боялись говорить…
- Получается, вы шли к своему открытию несколько лет…
- Материал действительно копился несколько лет, но, в конце концов, выстроился в логическую цепочку достаточно быстро. То, что в карамзинской теме для меня ничего не было случайного, я поняла, когда вдруг выяснилось, что моя самарская подруга археолог Надежда Овчинникова, а мы дружим около 30 лет, родственница Карамзиным. Я этого не знала, но и она - тоже. Выяснилось случайно. Однажды во время проведения археологической разведки в Бугурусланском районе на окраине какого-то села у нас заглохла машина. Пока водитель ее ремонтировал, мы решили пройтись по окрестностям. Видим указатель – «Полибино». Она говорит: «Я откуда-то знаю это село. Только всегда думала, что оно под Москвой». Решили прогуляться по саду среди вековых сосен. Смотрим, женщина идет. Стали ее расспрашивать. Она говорит: «Здесь жил Карамзин». Показала, где стояли дом и церковь. И начала рассказывать, что у Карамзина дочка 16 лет от роду погибла в Москве под колесами экипажа. Ее привезли в Полибино хоронить. И Надежда вдруг продолжила: «Звали ее Сонечка. Гроб несли от станции на руках. Дело было зимой». Я изумилась: «А ты откуда знаешь?» «Мне бабушка рассказывала». Вернувшись в Самару, она расспросила свою маму, и та сообщила, что жена Александра Николаевича Карамзина Екатерина и прабабушка Надежды Александра были родными сестрами. Семья Надежды Овчинниковой живет в Самаре с 1909 года в огромном каменном доме. Несколько лет назад, разбирая старинные завалы, ее мама нашла два фотоальбома. В них обнаружились фотографии Карамзиных за 1906-1909 годы - около 100 штук. На них запечатлено Полибино, все его обитатели, внутреннее убранство дома, сад, фасад дома с двух сторон и многое другое. Каким образом эти альбомы сохранились, пережив советскую эпоху? Как видите, многое произошло не случайно. Я, конечно, не верю в мистику, но, наверное, в жизни каждого человека есть предназначение.
- А как ульяновцы отнеслись к вашему открытию?
- Пресса отреагировала довольно эмоционально. Первая реакция - статья «Битва за Карамзина или за 4 миллиарда?». Пишут, что Оренбург готов «отобрать» у Ульяновска звание родины писателя, «захватить» Карамзина. А я считаю, что мы не посягаем, не отбираем, не захватываем, а лишь намерены установить историческую правду, вернув оренбуржцам право считать Николая Михайловича Карамзина своим земляком, что вовсе не помешает ульяновцам тоже считать его «своим». Ведь Николай Михайлович провел детство в Симбирской провинции, учился в Симбирске. Кстати, Сергей Тимофеевич Аксаков родился в Уфе, детство, отрочество и несколько лет после женитьбы провел в Бугурусланском уезде в усадьбе Новоаксаково, затем жил в Москве и в Абрамцево под Москвой. И регионы за него не воюют. Значит, можно мирно сосуществовать и заниматься дальнейшими совместными исследованиями.
На плашку
Николай Михайлович Карамзин - выдающийся историк, крупнейший русский литератор эпохи сентиментализма, автор «Истории государства Российского» – одного из первых обобщающих трудов по истории России. Редактор «Московского журнала» и «Вестника Европы». Карамзин также вошёл в историю как реформатор русского языка. Он ввел в русский язык такие слова, как «впечатление», «влияние», «влюблённость», «трогательный», «занимательный», «промышленность», «сосредоточить», «моральный», «эстетический», «эпоха», «сцена», «гармония», «катастрофа», «будущность». Переводил с английского – в частности произведения Шекспира, и с древнерусского – «Слово о полку Игореве».
