Этим людям не аплодируют большие залы. Но их талант и опыт – одна из гарантий успеха, без преувеличения, каждого исполнителя не зависимо от ранга. Настройщик роялей – профессия редкая, «штучная». О самой специальности и, конечно же, об интересных фактах из жизни оренбургских роялей мы поговорили с известным настройщиком Оренбуржья Виталием Герасимовым.
- Виталий Николаевич, «настройщик» - это элитарная профессия?
– Я бы сказал, что это. прежде всего, комплексная профессия. Посудите сами: нужно иметь развитые навыки ручного труда, природные музыкальные данные и хорошо владеть фортепиано. Если человек с детства приучен к верстаку и в нем культивировалось такое главное качество, как терпение – уже полдела сделано. Но, без музыкального образования в нашем деле не обойтись никак. Причем, подчеркиваю, без серьезного музыкального образования. Ведь кроме настройки, мы должны отрегулировать механику и проверить ее, прежде всего на своих ощущениях. Поэтому, не владея инструментом, довести до идеала инструмент не получится.
Существует даже такое понятие, как «слух настройщика». Что это такое?
Ну, для того, чтобы читатели поняли, придется немного погрузиться в историю. Есть инструменты с так называемым нефиксированным звукорядом, например, скрипка, виолончель. А есть с фиксированным – клавесин, клавикорд, орган, баян, фортепиано. И вот 300 лет тому назад для второй группы инструментов был придуман так называемый темперированный строй. Как тогда было установлено сколько биений (обертонов) в секунду должен содержать определенный интервал, так до сих пор это считается законом для настройщиков. Слух человеческий ловит до 20 биений в секунду. То есть для настройщика важно научиться слышать не сами музыкальные звуки, а обертоны. На это уходят годы. Предел всех нормальных людей – седьмой обертон, или, как мы их называем седьмая гармоника.
Развитие настройщика получается как развитие пианиста. Пока не отработаешь октавы, нельзя переходить на унисон. Когда отработаешь октавы, переходишь на квинты, когда отработаешь квинты, переходишь на кварты, потом на сексты большие, потом на малые терции, потом на тритон. Это похоже на постижение искусства исполнительства, пока не отыграешь этюды 299 опуса, нельзя перейти на 840 опус.
Но есть и исключения из правил. Например, был такой Константин Сараджо, рояль его отца стоит у нас в Областном музее изобразительных искусств. Так вот он мог слышать девятый обертон, работать малыми секундами. Это как тот ультразвук, который издают дельфины. Это дар Божий. И развить в себе такое слышание невозможно.
- Получается, что настройщика можно сравнить с радистом, если он слушает биение; с врачом, который слушает биение сердца. И одновременно это очень тяжелая физическая работа. Сколько за одну настройку приходится поднимать килограммов?
- Это подсчитывается просто. Мы поднимаем строй, равный 18 тоннам - напряжение струн. Когда инструмент ниже, то получается, что тонны 3 приходится. Правда, это не сразу, а в процессе настройки инструмента.
- Как вы пришли в профессию? Почему вы выбрали именно её?
- В 1974 году я купил книгу «Настройка фортепиано», которой увлёкся. Кстати, такие же книги я подарил своим друзьям, но получилось так, что увлёкся я один.А когда учился в консерватории, увидел на доске объявление: «Кто желает учиться у настройщиков бесплатно». Ну, я и соблазнился. Это был факультет общественных профессий.
Свою первую квалификацию я получил на фортепианной фабрике. Потом я приехал в Оренбург. А тут у моего дедушки-скрипача был друг - Николай Лисин - известный в городе настройщик, и я стал к нему ходить. Некоторые профессии по книгам ведь очень тяжело выучить, их надо брать «с рук». Это как раз и касается профессии настройщика. Со временем он стал удивляться, что устаёт на работе и начал передавать мне работу (а было ему тогда 85 лет).
Я несколько раз стажировался в Российской академии им. Гнесиных, вошёл в Ассоциацию фортепианных мастеров России. Затем, сдав экзамен, я стал членом европейского Союза фортепианных мастеров. Закончил школу настройщиков «Квинта 2». Это всё дало возможность поднять свой уровень и обслуживать концерты в филармонии.
- Виталий Николаевич, вы по исполнительской специализации пианист. Может ли быть настройщиком скрипач или народник?
- Да, может, потому что скрипач привык играть чистыми интервалами и ему приходится познавать темперацию и идти немножко против своего слуха. Но умные скрипачи быстро это осваивают.
- Есть ли у вас особый инструмент, с которым что-то связано?
- Да вот, совсем недавний пример. Детской школе искусств №9 им. А.А..Алябьева в Оренбурге достался рояль (по наследству), который у прежних хозяев долгое время стоял под дождём. Для его реабилитации необходимо было установить давление струн на деку. Пришлось снять раму, чтобы как-то поменять положение. Взялись восстановить рояль я и Александр Антропов. Когда мы сняли раму, то оказалось, что все металлические части проржавели. Рояль был не игровым.
Ремонт был длительным. Мы восстановили полное напряжение акустического блока, переклеили всю механику, которая была вся поедена молью. И, что называется, вдохнули в рояль вторую жизнь.
- Каков охват вашей деятельности?
- За год настраиваю более 500 инструментов. Работаю по всей области. Знаете,каждый инструмент индивидуален. Ведь в роялях машинной доли производства мало – всё больше ручная сборка. И по этой причине интересно работать, это одна из мотиваций. Я, как пианист могу заметить много достоинств или недостатков инструмента. Например, есть такая тонкость, как интонация. В плохих инструментах интонации в пассажах нет, там каша, всё смешивается. А, например, у немецких инструментов хорошо развита артикуляция. Еще есть такие понятия, как «интонированность» и «модулированность» строя. На советском инструменте «модулированности» нет.
Настройщик словно врач «спрашивает» у пианино, что ему нужно? Бывает какая-то гнусавость в звучании, и мы это убираем. Бывает мягкая клавиатура, значит надо сделать её более упругой, ровной и чуткой.
Кстати, сейчас все увлечены синтезаторами, а синтезатор таких свойств не имеет. В основном на душу человеческую мы влияем за счёт того, как интонируем, а сделать такие вещи на синтезаторе нельзя.
А вот по поводу настройки, сейчас выпускается тюнер или частотный генератор. Люди считают, что чем ближе к тюнеру, тем лучше инструмент настроен, но на самом деле это всё не так. По тюнеру можно настроить в середине только октаву. Настройщики говорят, что даже меньше, чем октаву. Всё остальное не сходится совсем. Настраивать надо на слух.
В тридцатых годах прошлого века, когда были впервые изобретены электронные генераторы, в Америке учёный по фамилии Рейлсбек решил проверить соответствуют ли математические частоты, по которым работает тюнер. Десятки инструментов настраивали самые высококвалифицированные настройщики Америки. И сразу за ними были сделаны проверки при помощи частотных генераторов. Выяснилось, что не то, что идеальности, даже расхождения большие при этом имелись.
Как ни старайся, профессию настройщика никогда не заменишь. У всех инструментов надо настраивать разные частоты, чтобы звучало хорошо с точки зрения исполнителя. Поэтому мы пользуемся тюнером для того, чтобы задать основную ноту, а всё остальное - его величество слух.
Беседовала Татьяна Резницкая
