Этот номинант на звание «Человек года» по версии журнала «Вертикаль» как бы не вписывается в первоначально заданный формат: все предыдущие персоны были объединены «пропиской» - они оренбуржцы.
А вот известный композитор, шоумен и продюсер, заслуженный деятель искусств России Ким Брейтбург, давно признанный культовой личностью в музыкальном мире, живет в Москве. Он узнаваем не только по многочисленным (более 600) песням, звучащим в исполнении самых популярных отечественных певцов: жители и гости столицы не однажды видели его зрелищные шоу, поставленные на престижных площадках, к примеру, таких, как Государственный Кремлевский дворец. В последние годы Ким Александрович снискал лавры автора и продюсера мюзиклов, они поставлены в ряде российских театров больших городов, пользуются успехом не только у отечественной, но и зарубежной публики. Последняя по времени масштабная работа Брейтбурга и его творческой команды – мюзикл «Голубая камея», премьера которой состоялась на сцене Оренбургского театра музыкальной комедии, став театральной сенсацией года.
- Ким Александрович, пять лет назад в Киеве Вы уже получали звание «Человек года» за выдающийся вклад в культуру и искусство. Насколько можно судить по публикациям, с Украиной связан значительный этап Вашей творческой жизни.
- Начну с того, что я родился во Львове в семье профессиональных артистов: музыканта и танцовщицы. По настоянию отца, меня начали обучать музыке с пяти лет. В шесть лет педагоги объявили родителям, что у их чада абсолютный слух. Вероятно, это и предопределило мою дальнейшую судьбу. В то время мы жили в Днепропетровске, и я попал к очень хорошему педагогу Наталье Ивановне Вильперт. Там же я окончил музыкальную школу. В Николаеве, куда позже переехала семья, я учился в музыкальном училище на отделении теории музыки.
Высшее музыкальное образование получил достаточно поздно, а вот среднее специальное – еще в юности. Моя судьба сложилась бы иначе, если бы не рок-н-ролл. В 16 лет я увлекся «Битлз» и в корне поменял свои жизненные пристрастия. Отец, в отличие от многих родителей, меня в этом не ограничивал. Он совершенно нормально принял мое увлечение: быть может потому, что в юности сам любил джаз и прошел через советские запреты.
С восемнадцати лет я стал работать на сцене: сначала в одной филармонии, потом в другой, в 1978-м вместе с Виктором Литвиненко и Анатолием Дейнегой организовал в Николаеве музыкальный коллектив «Диалог». Через два года на фестивале рок-музыки «Весенние ритмы» в Тбилиси мы стали лауреатами, а я был признан лучшим вокалистом. К середине 80-х годов группа становится очень популярной. В 1987-м первым из советских музыкальных ансамблей «Диалог» участвует в Международном фестивале «Midem» в Каннах и в этом же году с успехом выступает в Лондоне. Затем следуют гастроли в Испании, Италии, Швеции, Дании, Норвегии и других странах. В Германии выходят две наши пластинки. Так что Украина – не только моя родина, там прошли детство и юность, началась музыкальная карьера.
- «Диалог» прожил 14 лет, достиг высот популярности и все-таки распался, почему?
- То направление, в котором мы работали – арт-рок или прогрессив-рок (сейчас больше этот термин применяется) – к началу 90-х себя исчерпало. А потом произошел распад Советского Союза, и настало время фонограмм, время «Ласкового мая». Зазвучали совершенно другие песни с другим содержанием.
Мы все время наговариваем на советское время, а у него были и позитивные стороны. В том числе и для тех артистов, которые гастролировали. Потому что мы имели возможность, например, взять с собой целую бригаду техников. Коллектив в то время насчитывал порядка 35 человек. На сцене пятеро, а все остальные – технический персонал. Мы возили две большие фуры с оборудованием света, звука. А когда все развалилось, концерты приобрели абсолютно коммерческий характер. Устроители не хотели брать такое количество людей на гастроли, им это было экономически нецелесообразно. Я знаю, что наше творчество и наше существование повлияло на очень многих людей, «Диалог» был каким-то откровением. В стране, где в то время из всех динамиков звучало «напрасно тетя, слезы льете», мы выделялись, показывали, что может быть и другая форма музицирования. Самым, наверное, характерным отличием «Диалога» от других отечественных групп того времени было обращение к серьезной поэзии – лучшие наши песни написаны на стихи Арсения Тарковского, Семена Кирсанова, Вадима Шефнера, Юрия Левитанского, Юстинаса Марцинкявичуса. Стремление к серьезной тематике отразилось в создании сюит «Под одним небом», «Я – Человек», «Раздели со мной», «Посредине мира», рок-оперы «Слово об Игоревом походе». Могу сказать, что у нас была позиция, и музыкальная, и, если хотите, гражданская. Позиция, почерк, мировоззрение и огромное желание донести это до слушателей.
- Но и сейчас многие ценители песенного искусства делают акцент на Вашем мелодизме. Трудно не согласиться и с утверждением, что Ваше творчество возвращает отечественной песне черты, утраченные в последние десятилетия, когда произошла глубокая трансформация песенного стиля: от широкого дыхания и плавного развития мелодии к чисто ритмической организации музыкального материала.
- Я благодарен за такую оценку. Действительно, серьезное отношение к творчеству должно присутствовать и в «легком» эстрадном жанре. Кто-то сказал: «Во все времена от песни ждут одного и того же – сопричастности: так, чтобы в сердце что-то дрогнуло». Оперируя всеми современными средствами выразительности, которые накопила отечественная и зарубежная эстрада и поп-музыка, я стараюсь сохранить те лучшие качества отечественной песни – и народной, и профессиональной, которые всегда делали ее любимой, понятной, способной брать за душу. И это при том, что сегодняшняя поп-индустрия максимально унифицирована и по большому счету не нуждается ни в ярких личностях, ни в самобытном музыкальном материале, ни в оригинальной его аранжировке. Но люди-то предпочитают красивые запоминающиеся мелодии, ритмическое своеобразие и необходимую образу песни аранжировку.
- А в рок-музыке, которой Вы тоже отдали своеобразную творческую дань, осталась хотя бы часть какого-то социального протеста, бунтарства? Правда, сейчас непонятно, какой у него вектор…
- Пока такой рок-группы, которая ясно заявила бы свою политическую программу или платформу, сказав, например: мы боремся против буржуев или против олигархов, – такой группы нет. Думаю, что это еще связано с тем, что нам все время исподволь, но говорят, что, мол, смотрите, поехал парень на пятисотом «Мерседесе» – вот он клевый. У него жизнь прекрасна, потому что много денег. И вы стремитесь тоже к этому: будете учиться хорошо, мыслить хорошо – заработаете кучу денег. То есть вектор движения к успеху во времена советские и нынешние – это совершенно разные вещи. Тогда в молодежной среде (я не говорю про официальную доктрину, а про молодежную среду) больше ценилась интеллектуальная составляющая в людях. И мерилом успеха была скорее некая цельность, соответствие времени. Для нас это было важно. Сейчас в цене материальная составляющая: насколько человек успешен именно в этом плане. Поэтому, на мой взгляд, молодежь в такой ситуации дезориентирована, ей внушили, что надо стремиться только к материальным целям и ценностям.
- Вам часто приходилось работать с молодыми малоизвестными артистами, а то и вообще непрофессионалами. Можно ли из певца, участвующего в реалити-шоу, создать «скоростными методами» настоящую звезду?
- Очень часто молодые эстрадные певцы преисполнены неоправданных амбиций. Может быть, человек внутренне из себя ничего не представляет, но голос есть от природы. Вокальные данные хорошие, но голова пустая. И в этом случае тяжело, потому что люди эмоционально, интеллектуально не могут передать толком текст, то есть поют, как птицы. Но я не могу сказать, что такая ситуация была с моими проектантами из «Народного артиста», потому что люди были отобраны тщательно. Из десяти тысяч набрали десять человек. Я сам принимал участие в этом отборе. Эти люди одаренные. Не знаю, как сложится их судьба дальше. Но нисколько не жалею о том, что я провел ряд лет, работая с этими молодыми исполнителями в программах «Секрет успеха», «Фактор А». Думаю, что это было полезно и для меня, и для них. В некоторых случаях я был членом жюри, в некоторых – как музыкальный продюсер. Работал с вокалистами, аранжировки делал, песни какие-то писал и т.д. Я считаю, что эти шоу нужны: если человек обладает какой-то внутренней силой и при этом у него есть музыкальный талант, хорошие вокальные данные, то такое шоу для него может стать трамплином. Попасть в такое шоу для молодых ребят, у которых нет материальной составляющей, которых никто особо не поддерживает – уже вытащить счастливый билет, потому что все равно тебе дается некий стартовый капитал в виде ежедневных или еженедельных показов по федеральному каналу, который смотрят миллионы людей. Дальше все зависит от тебя самого, насколько хватит твоего ума, динамики, таланта для того, чтобы этот успех упрочить, как-то его развить. Молодым людям в таких телевизионных конкурсах нужно участвовать, если есть тяга к творчеству, какой-то самореализации.
- Как Вы пришли к созданию мюзиклов?
- К сожалению, качество большинства гастрольных мероприятий, связанных с публичным выступлением певцов в стране, на мой взгляд, значительно упало. Лишь немногие могут позволить себе гастролировать с балетом, большой группой, везти в города России зрелищные, но организационно и технически сложные программы. Это трудно и нерентабельно. А эстрада предполагает наличие шоу. Одного пения сегодня, уверен, недостаточно, или уж надо быть вокалистом уровня Паваротти! В театре с его стационарным звуком и светом, с труппой, работающей на постоянной основе, можно сделать по-настоящему яркое шоу. И цена билетов при этом не будет запредельной.
Но дело не только в этом, конечно! Композитору интересно работать в разных жанрах, в разной стилистике. Как музыканту и человеку, имеющему определенный жизненный багаж, профессиональный опыт, мне гораздо интереснее работать в театре. Это поле, данное композитору для воплощения в сценическом действии каких-то своих умозаключений, музыкальных наблюдений, и свобода выражения этих мыслей через героев в диапазоне от драмы до балагана. Здесь можно не зажимать себя в тиски формата, а просто заниматься творчеством, что, между прочим, большая роскошь по нынешним временам. Но я уже могу себе это позволить.
В 2009 году Государственный академический русский драматический театр Республики Башкортостан первым решился пополнить свой репертуар «Голубой камеей». В 2010 году на сцене Новосибирского театра музыкальной комедии состоялась премьера моего мюзикла «Дуброffский». В основу либретто положено одноименное произведение Пушкина с его захватывающим приключенческим сюжетом о любви и вражде, о дружбе и предательстве, о людских страстях и судьбах.
Спустя год были поставлены «Голубая камея» в Белорусском государственном академическом музыкальном театре, «Леонардо. Любовь, которой не было» в Донбассе, позже – в Нижегородском камерном театре оперы и музыкальной комедии. Потом «Голубая камея» прописалась в Красноярске. Через два года здесь же появился еще и мюзикл «Казанова».
У каждой постановки своя изюминка. «Леонардо» отличается, прежде всего, лиричностью и философичностью – это связано с личностью главного персонажа, а еще – с автором текстов: Евгений Муравьев – человек очень интеллигентный, мягкий, глубокий. Тем не менее, это все же не столько нравственно-поучительное действо, сколько шоу – искрометное, яркое, предназначенное для душевного отдохновения. В «Казанове» главная «пружина» – интрига, заявленная в либретто тем же Евгением Муравьевым, моим давним соавтором. Там мы более изощренно выстраивали сюжет и музыкальную драматургию спектакля. Это авантюрная, веселая история, построенная по типу комикса.
- И вот, наконец, «Голубая камея» стала оренбургской. Как Вы думаете, почему именно этот мюзикл больше всего привлекает внимание театров?
- Та эпоха всегда была интересна для последующих поколений россиян. До нашего времени дошло немало версий, которые по-разному трактуют историю жизни и смерти княжны Таракановой. Вообще это особый персонаж в русской истории, таинственный и загадочный. Никаких точных данных по поводу ее доставки в Россию и пребывания здесь, по сути, нет. Существуют лишь догадки и предположения: у Эдварда Радзинского – одни, у Леонида Зорина – другие, то есть это все литературные источники. Мы выбрали мюзикл – музыкальный жанр, который подразумевает эмоциональный ряд, то, как это будет сочетаться с музыкой и восприниматься людьми. Конечно, главная героиня – стержень повествовательной основы, из которой произрастает либретто. Это образ романтической девушки, которая волею судьбы попадает в паутину интриг, сплетенную из коварства, чинопоклонства, зависти и прочих человеческих пороков. В спектакле героине придается динамика личностного развития: от типичной светской барышни, во многом легкомысленной, даже фривольной в начале действия – до повзрослевшей, когда она поет финальную арию «Плачь, не плачь», полная отчаяния, сомнений и надежды на спасительную силу любви. Следуя законам жанра, мы позволили себе привнести сюжетную вольность и завершили мюзикл благополучным концом со счастливым спасением княжны. Нам кажется, что люди, приходя на спектакль, получают дополнительный заряд оптимизма, положительных эмоций, не столь уж частых в наше время.
- Для оренбургской публики новинкой стало то, что Вы используете в одном спектакле разножанровые музыкальные пласты. Это осознанный прием?
- Я хотел, чтобы в мюзикле каждая категория зрителей находила что-то близкое себе. Поэтому я стараюсь предельно разнообразить стилистику и наряду с неоклассическими эпизодами, которые ассоциируются с традиционной классической музыкой, романсовой эстетикой, использую чисто мюзикловый мейнстрим. В «Голубой камее» есть также совсем современные ритмы и интонации – хип-хоп, рок-музыка, но это все очень дозировано и аккуратно перемешано в своеобразный микс. При этом мне важно в стилистическом разнообразии музыкального языка акцентировать русскую тему: мелодически эта музыка должна быть близка именно нашему слушателю, чтобы ее можно было отличить от американского или французского мюзикла. Тем более что фабула, отраженная в либретто, имеет национальный колорит – это происходит в России, на сцене действуют чисто русские персонажи. Я считаю, что русские люди должны находиться в контексте русской культуры, русской мелодики, поэтому спектакль весь пронизан русскими интонациями. Хотя он не лишен некоторой фирменности, ведь мы живем в XXI веке, и есть нечто, что объединяет мюзикловую литературу. В «Камее», безусловно, присутствуют и европейские черты, но в целом она абсолютно российская.
Театры все чаще обращаются к мюзиклу, этот жанр емкий, универсальный, интересный. Он включает в себя и вокал, и драматическое искусство, и хореографию. В отличие от оперетты он более современен по музыкальному языку и по манере исполнения. Конечно, мюзикл в большей степени относится к категории поп-музыки. Та модель, которую я предлагаю, действительно авторская, моя. Мне довелось много работать в шоу-бизнесе, для меня элемент зрелищности очень важен в музыкальном действе, которое имеет отношение к театру, но с точки зрения формы, а не содержания. Мюзикл – это музыкальное действо плюс диалоги, мизансцены, плюс шоу: театральность служит той базой, в которую вмонтирована вся конструкция. Это раз. Во-вторых, музыка, которую я пишу, абсолютно сегодняшняя, она окружает нас в повседневной жизни, звучит из радиоприемников, с телеэкрана, ее все чаще поют на вечеринках и в домашнем кругу. Мы сразу договорились с Кареном Кавалеряном, автором либретто мюзикла «Голубая камея», что не будем создавать какой-то элитный продукт, рассчитанный на высоколобых интеллектуалов, которые станут копаться и препарировать каждую музыкальную фразу в поисках неточностей. Мы сделали вещь эмоциональную, пронзительную, и люди чувствуют искренность создателей. То есть мы ничего не навязываем, пусть зрители оценивают и делают выводы сами. Важно, чтобы они верили артистам, сопереживали персонажам. Мне кажется, в этом и состоит главное предназначение театра, искусства в целом: оно должно воздействовать не столько на интеллект, его аналитические способности, сколько на душу, чувства, эмоции.
Еще мы стремились к прозрачному языку, чтобы всем все было понятно, доступно, приятно для слуха. Не секрет, что у нас есть такие спектакли в драматических театрах, которые никто кроме режиссера-постановщика не в состоянии понять. Аргумент такого деятеля – он так видит. А будет ли это интересно и понятно людям, его не волнует. Ему все равно, что публика в массе своей сидит и недоумевает. А вот мне не все равно. Я хочу, чтобы меня понимали – здесь и сейчас, чтобы люди получали от моего творчества эстетическое удовольствие и радость.
- Особая фишка мюзикла: в нем рядом со штатными актерами театра играют молодые люди, что называется, с улицы, то есть непрофессиональные любители сценического искусства.
- Технология наших постановок изначально предполагала сочетание в себе элементов разных музыкальных стилей. Постановочная группа понимала, что актеры театра в большинстве своем имеют опыт академического пения, а нужны и певцы эстрадного направления. На кастингах как раз шел поиск таких вокалистов на главные роли. Хотя и в труппе нашлись нужные артисты, мы были уверены, что пополнение состава незаурядными молодыми исполнителями придаст проекту особую оригинальность. Известно, что кадровое обновление вливает в коллектив свежую кровь. Как показала практика, поначалу не слишком опытные, но одаренные ребята и девушки, прошедшие отбор, впоследствии находят свое место в театральной среде и становятся артистами. У всех была уверенность, что и в Оренбурге найдутся такие претенденты, ведь в городе существует хорошая эстрадная школа.
Что касается кастинга и ввода в спектакль непрофессиональных исполнителей, я убежден в своей позиции: нужно выращивать своих звезд дома, поддерживать таких вот молодых и талантливых, чтобы они не уезжали в Москву или другие мегаполисы в поисках лучшей доли. Мы все обязаны сделать так, чтобы они в родном городе имели работу и признание.
- Наш разговор начался с Украины. Но и Оренбуржье для Вас не безликая точка на карте, не так ли?
- В силу разных объективных и субъективных обстоятельств наша семья часто переезжала с места на место: Мне довелось жить с родителями в Украине, Центральной России, на Урале. В конце 50-х мы осели в Орске и прожили там несколько лет. Отец работал музыкальным руководителем в местном Доме культуры, мама где-то преподавала, вела танцевальный кружок. Квартира находилась на улице Станиславского. Хотя мне было совсем мало лет, помню, что наши окна выходили на стадион. В детской памяти остались уральские снежные зимы, и неясные, но по-особому светлые, может быть, наивные, отчасти дорисованные воображением картины быта.
Позже, уже будучи артистом, когда я стал лидером группы «Диалог», мы приезжали в Оренбург на гастроли. Всегда имели необыкновенно радушный прием. Мне кажется, уже тогда в вашем городе была очень музыкальная и по-своему продвинутая публика. Судя по многочисленным фестивалям, собирающим аншлаги, это сохранилось и сейчас, что настраивает нас на оптимистический лад.
- Не так уж часто случается, что в эстрадном мире супруги работают бок о бок. Ваша жена Валерия Вячеславовна постоянно входит в состав постановочных групп, с которыми Вы ставили свои мюзиклы в разных городах. Что дает Вам такое тесное общение, мешает оно или помогает?
- У нас общая сфера деятельности, хотя несколько разные направления. Лера, как и я, давно в этой профессии, это очень добросовестный и скрупулезный человек, на нее во время каждой постановки возлагаются серьезные обязанности, с которыми она блестяще справляется. Кроме того она пользуется непререкаемым авторитетом как старший преподаватель эстрадного факультета Российской академии музыки имени Гнесиных, а также как музыкальный руководитель и постоянный педагог по вокалу в телевизионных проектах «Народный артист», «Секрет успеха», «Фактор А», «Большая премьера», «Битва хоров», где Лера была главным хормейстером, а я – музыкальным продюсером. Иногда это тяжело, потому что и дома, в редкие свободные часы, разговоры о работе не прекращаются. Но в то же время это и экономит наше рабочее время, позволяет помогать друг другу. Валерия как-то сказала в одном из интервью, что для нее наша общая работа – то же самое, что дышать одним воздухом. Я думаю примерно так же. Она со мной и в радости и в печали, вместе мы уже 10 лет. И познакомились на почве профессиональных интересов, так сказать, в рабочем порядке. Мне нужен был педагог-репетитор для молодой певицы, которую я продюсировал. Это было первое деловое соглашение. Потом начал работать в телепрограмме «Народный артист» и там опять понадобился хороший педагог по вокалу. Тогда я еще был женат, она замужем, но у каждого уже давно назрели семейные проблемы. История довольно банальная для нашего круга. И года через три само собой получилось, что мы вдруг по-иному увидели друг друга и как-то незаметно соединились.
По-моему наш тандем сложился вполне удачно, хотя чаще всего живем в очень напряженном ритме. Особенно сложной бывает обстановка, когда приходится изо дня в день находиться в окружении множества людей, репетировать, отвечать на бесконечные телефонные звонки, проводить новые встречи и переговоры. Но мы держимся друг друга. Конечно, можем и поспорить, но не на кухонном уровне, потому что и споры касаются нашей профессии. И все-таки она нас сближает, а не разобщает. Случается, что каждый отстаивает свою позицию, но если долго не находится консенсус и уже, как говорится, нечем крыть, я как продюсер просто напоминаю, «кто в доме хозяин». Я главный, в том числе и по возрасту, поскольку старше жены на 17 лет.
Стараемся выкраивать время для отдыха. У нас есть «тихая гавань» – дача под Москвой, где я могу в спокойной обстановке заниматься сочинением музыки. Там мы в полной мере ощущаем себя семьей, нежели коллегами. Главное, у нас есть чувства по отношению друг к другу.
От первого брака у меня двое взрослых детей – сын и дочь. А еще пятеро внуков. В 2005 году один из них, Ким Брейтбург-младший, написал слова, а Артем Кавалерян, сын поэта Кавалеряна, музыку к песне «Дорога к солнцу» для детского Евровидения. Второй внук Илья учится в третьем классе, чисто поет, учится играть на фортепиано.
- Что в Вашем понимании есть счастье?
- Это мгновение гармонии. Оно мимолетно. Если хочется быть счастливым постоянно, то нужно стараться, чтобы каждый день в твоей жизни происходило что-нибудь светлое, радостное. Это может быть даже мелочь, свободный вечер с семьей, пришедшая в голову мелодия и так далее. В совокупности все это дает ощущение гармонии и радости.
Беседовала Надежда Емельянова
